Необходимо четко отличать твердую почву фактов от болота вымыслов, поскольку именно эта неопределенность и делает возможным проникновение конспирационизма с периферии в центр общественной жизни.
К счастью, в нашем распоряжении есть инструменты, позволяющие определить, что перед нами вымысел или теория заговора. К этим инструментам относятся: здравый смысл, знание истории и способность распознавать стереотипы и клише.
Картина художника Васи Ложкина
Автор: Дэниэл Пайпс (Daniel Pipes), научный сотрудник института Гувера Стэнфордского университета, профессор Гарвардского университета. Материал публикуется в сокращенном и адаптированном переводе с английского.
Разграничение настоящих и мнимых заговоров или заговоров и теорий заговора — совершенно необходимый процесс. Нельзя ставить на одну доску звучавшие в 1930-х гг. предупреждения Уинстона Черчилля о тайных намерениях нацистов и бредовые измышления его современника Гитлера о еврейском заговоре. Необходимо четко отличать твердую почву фактов от болота вымыслов, поскольку именно эта неопределенность и делает возможным проникновение конспирационизма с периферии в центр общественной жизни.
К счастью, в нашем распоряжении есть инструменты, позволяющие определить, что перед нами вымысел или теория заговора. К этим инструментам относятся: здравый смысл, знание истории и способность распознавать стереотипы и клише.
-
Здравый смысл
Не все, что допустимо с точки зрения логики, допустимо с точки зрения здравого смысла. Не все враги стремятся к власти над миром; несчастные случаи происходят сами собой; церкви, подземные тоннели и сенаторские кресла не являются орудием убийства; не стоит подозревать католиков, евреев или демократов в применении подобных методов. Как заметил ученый-логик, «когда мы выдвигаем гипотезу с целью объяснения чего-либо, мы действуем не в вакууме. Мы располагаем обширным багажом знаний, состоящим из убеждений, принципов и теорий, подкрепленных с нашей стороны многочисленными доказательствами».
Здравый смысл приемлет простые объяснения. Теории заговора — напротив, сложны и запутаны. Они нуждаются в сплетениях хитростей и обманов и в такой чудовищной изобретательности ума, что в итоге рушатся на корню от собственного неправдоподобия. Возьмем, к примеру, случай с убийством Дж.Ф. Кеннеди. Некоей силе не было никакого смысла останавливать выбор на Ли Харви Освальде, ибо в заговор было бы вовлечено слишком много участников. Чтобы Освальду оказаться в здании Техасского книжного склада, из которого он мог сделать прицельный выстрел по кортежу Кеннеди, потребовались бы слаженные действия четырех человек, а во всю операцию были бы втянуты сотни людей. Это противоречит логическому принципу простоты: из двух равно обоснованных версий более убедительной следует признать ту, что требует меньшего числа новых предположений.
Из этого следует два вывода. Во-первых, заговоры реализуются исключительно при определенных обстоятельствах (убийства, имевшие основания произойти в Москве, бессмысленны в Вашингтоне). Во-вторых, чем больше усилий требуется для предполагаемого заговора, тем более сомнительна его реальность. Версия о подготовке дворцового переворота имеет смысл; версия о подготовке Великой Французской революции — безумие.
-
Знание истории
Знание прошлого с легкостью обнаруживает неосуществимость большинства заговоров. Непредвиденные случайности разрушают планы заговорщиков, соратники предают, враги вовремя распознают угрозу. Как правило, чем сложнее заговор, тем менее вероятно, что он сработает. Никколо Макиавелли, свидетель многих интриг, замечает, что заговор «всегда сопряжен с бесчисленными трудностями и опасностями», и указывает на повсеместные неудачи: «Немало заговоров имело место, но история показывает, что лишь немногие увенчались успехом».
Философ Карл Поппер (Karl Popper) продолжает эту мысль: «Во-первых, они случаются не особенно часто и не меняют основных черт общественной жизни. Если предположить, что заговоры прекратятся, проблемы, с которыми нам предстоит столкнуться, не изменятся в корне. Во-вторых, я утверждаю, что заговоры очень редко удаются. Как правило, достигнутые итоги абсолютно не совпадают с намеченными целями (обратимся, например, к нацистскому заговору)».
Широкомасштабные тайные сговоры на Ближнем Востоке, проводившиеся европейскими, израильскими и американскими руководителями, оказались безуспешны; более того, рикошетом они ударили по самим заговорщикам. Британское и французское правительства тайно поделили Ближний Восток по соглашению Сайкса-Пико (Sykes — Picot agreement), но вскоре утратили свое господство. В случае с делом Лавона (Lavon affair) израильская разведка попыталась возложить ответственность на Гамаля Абдель Нассера за насилие против американцев в Египте, однако была разоблачена. В случае со скандалом «Иран — Контрас» американские власти тайно продавали оружие в Иран и были разоблачены. Подобные случаи происходят по всему миру.
-
Явные стереотипы и клише
Если разобраться в основных чертах, становится очевидным, как много общего теории заговоров имеют между собой по сути. От общепринятого мышления их отличают две главных особенности: одни и те же улики и версии. Вот явные признаки конспирационизма:
Таинственность. Создавая обманчивую видимость, конспирационисты легко обесценивают общеизвестные сведения и выискивают причудливые и малоизвестные факты. Из-за склонности конспирационистов к мистике подобранные ими данные сразу бросаются в глаза.
Конспирация. Обычно конспирационисты прибегают к безличным конструкциям («его поджидали»), но иногда они используют более открытые формы сообщения, например: «Дабы не скомпрометировать лиц, которые могут быть втянуты в это дело, я предпочитаю пока не разглашать и моих сведений».
Использование поддельных документов. Фальсификации являются веским доказательством конспирационизма. Страх перед тамплиерами возрастал по мере того, как постепенно их история обрастала сфабрикованными фактами. Вершиной «посмертной славы» храмовников стало издание в 1877 г. «Латинского руководства» («Latin Rule»), составленного как будто шестью веками ранее. Публикация уличала Орден в тайных и непристойных практиках. В трактате, выпущенном в свет в 1614 г., иезуит-отступник разоблачал темные дела и намерения «Общества Иисуса». Наполеон в 1811 г. издал поддельное «Завещание» («Testament») Петра Великого, датированное 1709 г.
В нем царь изложил планы русской гегемонии в Европе и с невероятной точностью предсказал события, случившиеся на протяжении века после его смерти. В 90-е гг. XIX в. «Американская ассоциация защиты» (American Protective Association) выпустила множество поддельных документов. Самым важным из них стала фальшивая энциклика Льва XIII, обращенная к американским католикам, в которой Папа призывал свою заокеанскую паству истребить всех еретиков (т.е. не католиков).
Однако подделкой на все времена стали так называемые «Протоколы сионских мудрецов», сфабрикованные во Франции и России на основании нескольких более ранних сочинений, причем часть первоов — примитивная клевета.
Неувязки. Конспирационистами повторяются одни и те же основные утверждения с незначительными вариациями и выпирающими неувязками. В течение полувека американские правые реакционные группировки, одна за другой, поднимали тревогу, предупреждая о вражеских войсках, сосредоточившихся на границе Мексики с Соединенными Штатами. В годы Второй мировой войны один экстремистский лидер писал: «200 тысяч евреев-коммунистов готовы пересечь мексиканскую границу.
Если им позволят, они подвергнут насилию всех женщин и детей, оставленных без защиты». В 1962 г. группировка Minutemen, подняла тревогу по поводу китайских коммунистических войск, расположившихся на мексиканской границе и приготовившихся начать вторжение. Годом позже «Общество Джона Берча» (the John Birch Society) обрисовало угрозу более конкретно: тридцатипятитысячные китайские войска готовы вторгнуться в Сан-Диего.
В 80-х гг. движение против правительственной налоговой политики Posse Comitatus превратило «китайскую угрозу» в тридцать пять тысяч вьетконговцев, прячущихся в южном Техасе. Впоследствии упоминались уже русские войска, собранные в Мексике. Евреи, китайцы, вьетнамцы, русские — вряд ли страхи позволят идентифицировать лицо врага. Налицо «параноидальный стиль».
Избыточность фактического материала и чрезмерно педантичные ссылки. Похоже, что создатели теорий заговора стремятся завалить читателя ворохом имен, дат и фактов. Доказывая, что ЦРУ было замешано в распространении кокаина в Лос-Анджелесе, Гари Уэбб приводит такие головокружительные подробности из жизни большого числа лиц, что читатель с трудом может следить за нитью его доказательств.
Нагромождение теорий. Провал одной конспирационистской версии (например, в теле Кеннеди на самом деле не было обнаружено никаких «лишних» пуль) тут же объясняется с помощью другой (пули были тайно извлечены врачами).
Отметание каких-либо противоречий в доказательствах. Конспирационисты начинают работу с вывода и ищут обоснования, чтобы отвергнуть все неподходящие факты. Помощник Джима Гаррисона (Jim Garrison), ведущего «специалиста» по убийству Кеннеди, так описывает методику своего шефа: «Обычно мы подбираем факты, а затем выводим из них теорию. Гаррисон же прежде выводил теорию, а затем подбирал факты. Если факт не подойдет, Гаррисон скажет, что это подтасовка ЦРУ».
Независимость от смены времен. Идут века, сменяются поколения, но в мире конспирационистских фантазий мало что меняется. Самый яркий пример тому пример — тамплиеры, католический военно-монашеский орден, появившийся около 1119 г. и уничтоженный французским королем в 1314 г. Уже минуло почти семьсот лет, как никто не видел живого тамплиера, но мистический флер старейшего «тайного общества» продолжает жить. Баварских иллюминатов нет уже более двух веков, но в конспирационистских умах они остаются могущественной силой. Фашиствующая группировка «Матери Соединенных Штатов Америки» (Mothers of the United States of America) обвинила Синедрион (Sanhedrin) — совет раввинов, прекративший свое существование в 66 г. н. э. — в том, что тот спровоцировал Гитлера напасть на Польшу (дабы дискредитировать фюрера).
Рыцарское отношение к фактам. Иногда фактов оказывается хоть отбавляй. Сперва розенкрейцеры «были настолько повсюду, что их существование было поставлено под сомнение». Сама идея этой организации появилась в трех книжках фантастического содержания, вышедших в 1614, 1615 и 1616 гг. Некоторые читатели (особенно в Германии и Англии) приняли их существование на веру до такой степени, что стали искать возможности вступить в орден и приобщиться к древним тайнам.
В последующие века шарлатаны и мнимые заговорщики, такие как Филиппо Буонарроти (Filippo Buonarroti) и Элифас Леви (Eliphas Levi), использовали загадочное имя «розы и креста» в своих целях. В 1915 г. в Сан-Хосе (Калифорния) был основан «Древний мистический орден «Rosae Crucis» (Ancient Mystical Order Rosae Crucis), превративший призрака в жесткую организацию с отделениями и протоколами. Случаи с полностью придуманными свидетельствами тоже по-своему замечательны.
***
Наконец, в теориях заговора постоянно повторяется несколько основных соображений.
Все рвутся к власти. Прочее — тлен. В представлениях конспирационистов человеческие интересы ограничиваются борьбой за власть, и чем влиятельнее сила, тем меньше логики в ее действиях. Милосердие — обман. Масоны притворяются, что исповедуют христианство, стремясь исключительно «подготовить его низвержение». Согласно антисемитской фальшивке, «каждый человек стремится к власти, каждый стал бы диктатором, если бы смог, и найдется немного тех, кто не пожелал бы принести в жертву общее благополучие ради того, чтобы обезопасить собственное». Богатство и половое удовлетворение стоят обычно на первом месте среди выгод от достигнутой власти. «Они не поклоняются никакому богу, кроме как Мамоне».
Благотворительность — это скрытая форма наживы. Если кто-нибудь творит благо — это значит, что он подспудно ищет себе выгоды. Казалось бы, великие державы после Второй мировой войны дали независимость своим колониям, чтобы облагодетельствовать их народы. В действительности, «международные экономические круги» только выиграли от их незрелой самостоятельности и социалистической лихорадки.
Последовавший обвал экономик в новых независимых государствах избавил бывшие метрополии от конкурентов. Тем самым развитые страны обеспечили себя дешевым сырьем. Иностранная помощь оказывается механизмом углубления зависимости, а займы, предоставляемые бедным странам, — это способ «доминирования и контроля». За другими формами проявления великодушия также скрывается подвох: евреи помогали чернокожим американцам бороться за гражданские права, поскольку это было коммерчески выгодно.
Выигрыш выдает организатора. Кто получает от события выгоду, тот и послужил его причиной. Если известно, кто выиграл, ясно, кто плел интриги. Спроси «cui bono?» (что по-итальянски означает «кто выигрывает», «кому это выгодно»), и ответ укажет на заговорщиков. Французская революция дала евреям избирательное право, значит, евреи были ее причиной. Или же Наполеон был евреем? От империалистической политики больше всего выиграли деловые круги, нуждавшиеся в новых рынках, — следовательно, они были незримым движителем Британской империи.
Среди обвиняемых в убийстве Кеннеди — представители почти тридцати различных общественных групп, и всякий раз обоснование вины сводится к выгодам от кончины президента. Если вторжение Саддама Хусейна в Кувейт было выгодно Советскому Союзу с финансовой точки зрения, значит, Москва вдохновила иракского президента на этот шаг. Другие видят в этих событиях американскую выгоду — следовательно, подстрекателем были Соединенные Штаты. Больше всех от попытки государственного переворота в 1991 г. выиграл Борис Ельцин, отсюда следует, что он и должен был быть режиссером заговора (he must have orchestrated it).
Заговоры правят историей. Прочие силы в счет не идут. Будь то потерянный урожай или Первая мировая война — кто-то невидимый отвечает за все это. Обычные объяснения истории оказываются совсем непригодными. Идейный разброд, экономические трудности, победа в войне — все это симптомы, а не причины. Подлинная сила — это «великолепная организация и мощные финансовые ресурсы», которыми пользуются заговорщики. С этой точки зрения исторические гиганты, такие как Наполеон и Ленин, становятся простыми пешками, а на их место выдвигаются люди, на самом деле не обладавшие никакой властью или вовсе не существовавшие. В этом перевернутом мире сильнейшие оказываются слабейшими: «Папа находится в Ватикане почти на положении узника, точно так же, как президент Соединенных Штатов — заключен в Белом Доме, королева Англии — в Букингеме, а Путин — в Кремле».
Иным кажется, что весь ход истории направляется еврейским заговором: евреев много, они есть повсюду и хорошо организованы. Другие возлагают всю вину на тайные общества. Как выразился один американский журналист, «история теорий заговора — это история тайных обществ. История тайных обществ — это история заговоров. Вот и вся история цивилизации».
Картина художника Васи Ложкина
Важные события происходят исключительно за закрытыми дверями, куда допускаются только посвященные. Остальные могут сколько угодно считать, что это они принимают решения, но «настоящая сила, избирающая президентов и премьер-министров невидима публике — она за сценой». Возьмем, к примеру, Французскую революцию. В конспирационистских версиях тщательно прослеживаются планы тайных обществ и собрания разного рода темных личностей. Выборы и публичная политика вообще существуют для отвода глаз. По словам американского расиста, демократия — это просто «гвалт, который поднимают только за тем, чтобы заменить американскую систему управления деспотизмом».
Конспирационистское видение истории очень отличается от академической науки. Наука делает выводы о причинах перемен, только проанализировав многочисленные факторы. «Характерная черта «параноидного стиля», — пишет Ричард Хофстедтер, — не в том, что толкователи повсюду в истории видят измену и тайные сговоры, а в том, что «колоссальный» заговор представляется им главной силой, стоящей за историческими событиями. История становится заговором».
Нет ничего случайного или нелепого. В конспирационистской картине мира нет места случаю. Как объясняет философ Карл Поппер, с этой точки зрения все, что бы не случилось в обществе, «есть итог целенаправленного замысла, разработанного какими-то могущественными лицами или группировками». Вильям Гай Карр более конкретен: «Чем лучше мы узнаем приемы, с помощью которых «Тайные Силы» (Secret Powers) орудуют за фасадом международной политики, тем очевидней становится, что убийства выдаются за несчастные случаи или самоубийства, саботаж выдается за халатность, судебные ошибки и смертельные глупости совершаются в силу извинительных обстоятельств».
Причина и следствие меняются местами: «Если появляется следствие, всегда должна быть причина». Человеку с его слабостями не остается места, кругом действуют машины. Конспирационисты трепещут перед невероятными способностями своих врагов. Член американской правой группировки Е Pluribus Unum объясняет: «Ничто в правительстве не происходит случайно. Если что-то случается, знайте, что так и было задумано».
Сталинские показательные процессы и «Большой террор» связывали аварии в советском народном хозяйстве (а таковые действительно происходили в большом количестве, ибо при форсированной индустриализации человеческой жизни уделялось мало внимания) с чьим-то злым умыслом: «не можетбыть и речи о несчастных случаях». Из этого Сталин делал вывод о миллионах саботажников, которые работают на враждебный империализм, и почти всех их настигала его кара. СПИД также не мог появиться сам собой, а был создан в лаборатории злыми силами, которые стремятся погубить миллионы или даже миллиарды людей. Конспирационисты ищут следы вмешательства «незримой руки» даже в таких природных явлениях, как землетрясения и ураганы.
Видимость обманчива. Жизнь — это игра по сценарию. Чтобы удаться, заговор должен быть замаскирован и выдан за нечто противоположное». Кажущиеся выгоды — это потери; потери же, на самом деле, приносят пользу. Жертвы сами себя истязают, а мучители невинны. «Очевидное — значит, ненастоящее; а настоящее — непременно дурное». Добрый семьянин, честный предприниматель, патриот оказывается двуличным предателем. Для разумного человека отсутствие показаний против заговора говорит об отсутствии заговора, но для конспирационистов «лучшее свидетельство — это отсутствие всяких свидетельств». Безмятежность говорит о тайных действиях врага: Сталин полагал, что «внешне безопасное» положение свидетельствует о «тихой войне против советской власти».
Уверенность в том, что видимость обманчива, влечет за собой четыре основные ошибки: поиск врагов, существование заговоров, диктата и свободы (там, где ничего этого нет).
Видимые враги на самом деле должны оказаться друзьями. Евреи сами создали антисемитизм и успешно им пользуются. «Сионскими мудрецами» было ясно сказано: «Нам необходим антисемитизм, чтобы управлять нашими меньшими братьями». Антисемиты льют воду на мельницу еврейского заговора. Сходные подозрения касаются тайных обществ. Иезуиты и иллюминаты не враги, а тайные союзники. Или же: ядро масонского движения состоит из членов «Общества Иисуса» (вопреки папскому осуждению масонства).
Многие правые полагают, что Маркс был вовсе не выдающимся борцом против капитализма, а его агентом. Неста Вебстер, известнейшая представительница британского фашизма, уверяла, что Маркс «не был искренен в обличении капиталистической системы». Знаменитый историк Освальд Шпенглер (Oswald Spengler) пошел еще дальше, доказывая, что западные банкиры создали коммунистическое движение и заправляют им.
«Любое пролетарское движение, даже коммунистическое, — утверждал он, — действует (хотя его идеалисты-руководители не до конца это осознают) в интересах Денег, движется в направлении, которое желательно для Денег; и так долго, как этого желают Деньги». Альфред Розенберг (Alfred Rosenberg), теоретик нацизма, присовокупил это мнение к идеологии третьего рейха. Высказывание Шпенглера до сих пор повторяют правые.
Лучшие друзья на самом деле должны оказаться врагами. Это утверждение распространено менее, чем предыдущее, но тоже находит широкую поддержку. Соединенные Штаты вступали в мировые войны не по собственной воле, а вследствие козней британских агентов, особенно тех, что с Уолл-Стрит. Два произраильских сочинителя ни во что не ставят всю помощь, оказанную Израилю американцами и европейцами, и заявляют, что «тайные предубеждения, которые правительства Запада испытывают против евреев, были и остаются единственным значительным препятствием на пути к миру на Ближнем Востоке».
Объединившись, эти две иллюзии стали причиной почти сюрреалистического разговора, произошедшего в ноябре 1940 г. между Гитлером и сталинским наркомом иностранных дел Вячеславом Молотовым. Германский диктатор утверждал, что американцы просто жаждут захватить британские колонии, и это в то время, когда Америка уже начала помогать Великобритании. Гитлер хотел убедить Советы в том, что «Рузвельт с трудом сохраняет видимость порядка в своем давно обанкротившемся государстве».
Но поскольку англо-американский альянс и не думал разваливаться, он сам предпочел напасть на своего недавнего союзника. Предсказания Гитлера о том, что «Англия и Америка вскоре начнут воевать друг с другом с величайшей яростью, какую только можно вообразить», вполне отражают характер войны, которую он сам повел против России.
Свобода — это принуждение. В течение почти двух тысячелетий (с 70 г. н.э. и по 1948 г.) у евреев не было никакой централизованной власти. Однако сторонники теорий заговора уверяют, что сионские мудрецы веками управляли еврейством и вели его к мировому господству. Конспирационисты оставляют без внимания еврейскую разобщенность, вошедшую в поговорку («где два еврея, там три синагоги»).
В евреях конспирационисты видят вымуштрованных солдат, беспрекословно выполняющих приказы всесильного еврейского политбюро. Несходства и противоречия — это не более чем еврейская уловка, предназначенная для того, чтобы дурачить недалеких наблюдателей. Евреи-атеисты и евреи-антисемиты — такие же заговорщики, как и правоверные. Такие «нееврейские евреи», как Троцкий, могут сколько угодно отрицать свое еврейство словом и делом, но тем самым только подтверждают свою верность еврейским властям.
Капитализм — это не соревновательная система, а иерархия, послушная верхушке. Предпринимателям предоставляется возможность только выполнять приказы политиков. ООН при своей кажущейся слабости почти полностью контролирует выбранных народом представителей американской власти. Еще есть Федеральное агентство по чрезвычайным ситуациям (FEMA; Federal Emergency Management Agency), совершенно безобидная правительственная организация, включающаяся в дела в случае стихийных бедствий. Под ее личиной, по их мнению, скрывается структура, которая в будущем станет исполнителем законов военного времени. В каждом из этих примеров конспирационисты наделяют гражданские институты диктаторскими полномочиями.
Принуждение — это свобода. Когда дело доходит до диктатуры, конспирационисты, напротив, не могут разглядеть монолитную систему в таких прежних тоталитарных режимах, как нацистский, советский, китайский, вьетнамский или же иракский. В таких случаях они, ссылаясь на генеральную линию партии, усматривают конфликты («умеренных» и «крайних») там, где никакой борьбы нет, и приуменьшают число жертв, остающихся на совести этих режимов, не замечая настоящих попыток заговоров.
Один автор 50-х гг. дошел до того, что разглядел в Сталине «лишь агента международных финансовых кругов, назначенного управлять Россией». Он же назвал Гитлера проводником «умеренной фашистской политики», который попал под управление группировки «нацистской военной касты». Автор исследований по проблемам массовой культуры так отозвался о войне во Вьетнаме: «Если бы не распространенность предрассудков о заговорах, мы никогда не втянулись бы в войну, от которой нас так много предостерегали и которая ведется в регионе, стратегически не представляющем для нас никакого интереса».
Любопытно, что конспирационисты преуменьшают мощь правительств, считая ее несравнимой с влиянием евреев или тайных обществ. Правые были уверены, что Советский Союз — это проявление еврейского могущества. И правые, и левые продолжают считать, что в Вашингтоне властвуют скрытые силы. Таким образом, вновь и вновь используется клише «видимость обманчива»: фигурам второстепенным (еврейство) или вовсе незначительным (масонство) приписывается большая важность, чем таким по-настоящему влиятельным игрокам, как американское или советское правительства.
Крайняя убежденность в том, что «видимость обманчива», сама по себе свидетельствует об отсутствии рассудительности. Конспирационизм превращает маргинальные группы (евреи, масоны) в самые могущественные, а достойные правительства оказываются воплощениями зла.
Страх перед безвредным и благонамеренным ослепляет конспирационистов, скрывая от них настоящее лицо тоталитарных режимов. Деспотизм им видится в нью-йоркском свободомыслии, а не в сталинской России. Конспирационизм приводит к полнейшей неспособности делать объективные оценки.
20.05.2013
