Ролевую модель Иоанна IV в той или иной степени примеряли разные правители России, однако без особого успеха. И прежде всего из-за упрощенного понимания Тирана Васильевича.
Бремя власти
С беглого взгляда формула правления Иоанна IV выглядит следующем образом: грозный государь, склонный к спонтанному самодурству, яркие решения в стиле «экшен», жесткий прессинг элит, бескомпромиссность к врагам. Вся это смесь дает народную любовь и как следствие контроль над властью. Думается, что царь очень бы удивился такому «мужицкому» понимаю его модели. Скажем, провокация народной любви и удержание власти как целей правления вообще никак не относятся к политическом стилю Иоанну IV.
У Тирана Васильевича (так его любя называли историки) никогда не было мысли удержания власти. Напротив, он воспринимал свое царствие как бремя, как миссию, возложенную на него Господом.
В отличие от Иосифа Сталина, который старался смоделировать «грозный царский образ», Иоанн не мыслил в социально-политических контекстах. Спонтанность и психопатия царя, в коих ищут объяснения кровавых репрессий историки и психоаналитики, едва ли были присущи Тирану Васильевичу. Напротив, в выстраивании безотказно работающей репрессивной системы угадывается тонкий, рациональный интеллект самодержца. Легче все это проследить через модели экзекуции, который Иоанн IV практиковал. Целые поколения историков доносили до нас мысль, что Иоанн Васильевич был весьма изощрен по части казней. Однако, по правде сказать, никаких новаторств в душегубстве царь и его соратники не изобрели. Правильнее было бы сказать, что Тиран Васильевич знал в этом толк. И не в контексте «как бы побольнее» — он был довольно равнодушен к садистским удовольствиям, а именно в функциональности казней.
Сразу скажем, что репрессивная машина работала не с демонстрационной целью «чтобы другим неповадно было».
Царя и так все боялись и уважали. Любое выступление против Венценосного полагалось как «хула на Духа Святого», то есть грехом, который нельзя искупить. В чем же состояло функциональность экзекуций?
Напомним, что царь, согласно русской традиции, выступал как Помазанник Божий, как Образ Господа на Земле. И как грозное живое орудие Всевышнего, карающего грешников. Иоанн IV стремился полностью соответствовать этой миссии. Главным принципом экзекуций Иоанна стало умерщвление не только плоти, но и души преступника. Здесь царь всецело полагался на русскую культурную традицию…
Игумен Земли Русской. Святой Благоверный и Христолюбивый Царь Иоанн Васильевич IV, Грозный для врагов Православной Христовой Веры, Богом установленного…
Сакральные экзекуции
Заложными покойниками — они же «нечистые», «мертвяки» — на Руси называли несчастных, умерших неестественной или преждевременной смертью. К ним причисляли погибших насильственной смертью, самоубийц, опойцев (умерших от пьянства), утопленников, некрещёных детей, колдунов и ведьм. Возникновение самого слова «заложный» связывают со способом захоронения — в отличие от обычных покойников — «родителей», «нечистых» не закапывали в землю, а хоронили на перекрёстках дорог, границах полей, в лесу, в болотах, в оврагах, так как считалось, что они «прокляты родителями и земля их не принимает». Ну и самое главное, что заложный покойник, согласно поверью, обречен на вечные страдания.
Иван Грозный, знаток русской книжной традиции, решил поставить «производство» заложных покойников на поток. Все экзекуции носили глубоко символический характер
Возьмем, например, традицию утопления как способа казни, широко применявшемуся тогдашней репрессивной машиной. На Руси считалось, что озера, реки, болота суть место обитания нечистой силы. Поэтому с помощью водной казни преступника как бы отправляли к «своим».
Такой же сакральный характер носил другой распространенный способ экзекуции — изрубление опальных на мелки части. Прежде всего, это символизировало невозможность воскрешения даже в Судный день. В этой казни Грозный также не была новатором — расчленение активно применялось в Средние века во всей Западной Европе.
Особо стоит упомянуть «медвежьи потехи» царя Иоанна. «Призвание» медведей в качестве экзекуторов был популярно на Руси к моменту царствования Грозного уже не менее пяти столетий.
В русской традиции медведь, в отличие от собаки, считается чистым животным. По приписываемым ему чудесным качествам он может не только предупредить человека о присутствии нечистой силы, но и выступить в роли наказания Господня нераскаявшихся грешников.
По народным представлениям, медведь мог напасть на человека и съесть его лишь с позволения Бога в наказание за совершенный грех. Таким образом, отдавая опальных на растерзание медведям, царь учитывал их способность выступать в качестве «незаинтересованных судей». Экзекуции подлежали не только сами преступники, но и их имущество (включая домочадцев), которое признавалось «скверным» и «нечистым». Здесь царь строго руководствовался ветхозаветной Книгой Иисуса Навина, а именно взятием Иерихона древними евреями. Согласно Писанию, участь жителей Иерихона была ужасной: «…всё, что в городе, и мужей и жён, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, всё истребили мечом…А город и всё, что в нём, сожгли огнём», кроме «серебра и золота, и сосудов медных и железных», которые были объявлены «заклятыми», и брать которые в личное пользование запрещалось, они должны были быть переданы только иудейским жрецам». Надо сказать, что в средние века библейская традиция уничтожения «нечистого» имущества строго соблюдалась практически во всех европейских странах.
«Иван Грозный — не тиран, а святой». Скульптор готовит памятник царю
Миссия невыполнима
Иоанн Васильевич, как уже было сказано, относился к своей миссии бича Божия и экзорциста Земли Русской максимально последовательно и со всей понятной ему ответственностью. Однако в 1581 году произошло несчастье — погиб — возможно, от руки самого царя — его сын и наследник престола Иоанн Иоаннович. Преждевременная смерть возводила несчастного в положение обреченного на вечные загробные страдания заложного покойника. В 1583 году оправившийся царь выходит с беспрецедентной инициативой — ввести в богослужебный обиход монашеских обителей Московской митрополии так называемого «Синодика опальных» — «вечного» поминовения жертв Опричнины. Фактически царь предложил Богу сделку: ради спасения души погибшего сына создать облегчение посмертных мук казненных опальных.
