Давайте немного помечтаем и подумаем в сослагательном наклонении. Например, что было бы с нами, со страной, если в XV веке руководящей силой стал Великий Новгород, а не Москва? В 1973 году этим вопросом задался знаменитый славист, эмигрант, Александр Васильевич Исаченко. Опубликованная им статья «Если бы в конце XV века Новгород одержал победу над Москвой» тогда наделала много шума в научном мире.
В своей работе ученый описывает все те преимущества, которые бы ожидали нас при возвышении Великого Новгорода. Например, по мнению Исаченко, русский литературный язык сформировался бы намного раньше, и уже в XVII веке мы бы имели своих «мольеров», «расинов», а не «полуграмотное» «Житие протопопа Аввакума». А «Библия» была бы переведена на «нормальный», понятный русский язык уже в XVI веке.
Но победила Москва.… В июле 1471 году недалеко от речки Шелонь состоялось сражение, в котором 30-тысячное новгородское ополчение потерпело сокрушительное поражение от 5-тысячного московского войска. Поводом для войны послужил союз Новгородской республики с «католической» Литвой. Москва объявила Великий Новгород в «измене православию» и организовала общерусский «крестовый поход» на независимый город. В 1478 году Великий Новгород окончательно был присоединён к Московскому княжеству. Однако еще в течение века московские князья организовывали на город карательные походы, чтобы окончательно искоренить «вольный» новгородский дух.
Это была кульминация русской истории. Александр Исаченко трактует ее так: «Нельзя не заметить, что вся кровавая история русского самодержавия и деспотизма берет свое начало именно в Москве конца XV начала XVI веков… Московское государство строит и перестраивает свою идеологию на потерпевшей полный крах идеологии рухнувшей Империи. Вместо того, чтобы включиться в общеевропейское духовное движение Возрождения, Гуманизма и Реформации, Московития, уже отрезанная от Византии, всеми силами отмежевывается от латинского Запада».
Иными словами, ученый хочет до нас донести мысль, что мы имели возможность стать членами прогрессивного человечества уже в XVII веке:
«Москва с ее ультра-реакционным изоляционизмом была неспособна превратить полуазиатское государство в европейскую державу. Для этого потребовался полный пересмотр государственной идеологии, перенос центра новой империи на такое место, откуда поудобнее было бы «прорубить окно в Европу». Но если допустить, что руководящей силой на Руси еще в XV веке мог стать Новгород вместо Москвы, то и пресловутое «окно» оказалось бы излишним: ведь дверь в Европу через Новгород была бы открыта настежь».
Теперь давайте мысленно перенесемся в XV век, и попытаемся дать из глубины веков свой прогноз.
Представим, что история повернулась к России «лицом», и Великий Новгород победил московских деспотов. Вероятно, сначала новгородцы объединились бы с Литвой, поскольку Господин Великий любил торговать, а воевать не любил. Ему, как говорится, требовалась «крыша», роль которой выполняли приглашенные князья-наместники.
Кстати, последним новгородским наместником, когда город был еще независимым государством, являлся литовский Михаил Олелькович. Его активно поддерживал боярский род Борецких, который выступал за унию с католической Литвой. Но была еще партия, более крупная, сторонников Иоанна III, которые ратовали за объединение с Москвой. В конце 1470 года скончался пролитовский архиепископ Новгорода Иона. Новым архиепископом по жребию стал протодьякон Феофил, решительный противник унии. И в начале 1471 года Михаил Олелькович, расстроенный в чувствах, вынужден был покинуть Великий Новгород, не сумев противостоять мощной промосковской оппозиции. Покидая Новгородскую землю, он в сердцах разграбил Старую Руссу.
Но вернемся к прогнозу. Итак, Иоанн III проиграл «прогрессивному» Новгороду, и Московское княжество влилось в Новгородскую землю. И всем этим управляли бы литовский князь-наместник и «либеральные» новгородские бояре. При таком обороте, Новгородская земля разделила бы «политическую карму» Великого Княжества Литовского.
Скорее всего, в 1569 году Господин Великий Новгород стал третьим участником Люблинской унии (наряду с Польшей и Литвой), которая явила свету новое государственное формирование — Речь Посполитую. Не исключено, что присутствие в этом европейском союзе Новгородской Руси усилило бы его жизнеспособность, и Речь Посполитую не разделили бы между собой в конце XVIII века Прусское королевство, Габсбургская империя и Российская империя. Хотя бы потому, что Российской империи бы не было как факта.
Однако Великому Новгороду вряд ли бы удалось избежать политики полонизации населения, которую затеял король Сигизмунд III в конце XVI века. Вероятно, бритье бород и полная смена национального дресс-кода произошла бы уже до середины XVII века (на полвека раньше Петровских реформ). И, конечно, новгородцам пришлось бы постараться, чтобы сохранить Православную веру. В 1596 году Московская митрополия (как Киевской митрополия в реальной истории) едва ли избежала бы Брестской унии и присоединения к Римской католической церкви с папой римским во главе. Конечно, сложно представить, что русский дух безропотно с этим смирился, но на то и существует сослагательное наклонение, чтобы представлять невероятное.
Но и главное. Как известно, экономической мощью Великий Новгород был обязан двум факторам: город в полной мере не испытал на себе татарского ига и имел выгодное географическое положение на пересечении торговых путей. По сути дела, Господин Великий Новгород был торговыми воротами русского рынка. Объединение же с Польшей и Литвой, имевшими непосредственный доступ к Балтийскому морю, свел бы на нет все новгородское геополитическое преимущество, ибо система логистика поменялась на более выгодную. То есть Новгород мог быть Господином и Великим исключительно в условиях экономической изолированности остальных русских земель.
История не терпит сослагательного наклонения. Но даже бы, если бы она сделала исключение для Великого Новгорода, то это мало бы изменило его участь. «Под Москвой» или «под Литвой» этот город был запрограммирован на потерю своего могущества. В случае русской, состоявшейся, истории можно говорить, что Новгород принес себя в жертву, благодаря которой Россия сохранила Православную традицию. А если бы «виртуальная» история, которую мы рассматривали, вдруг стала реальной, то вряд ли сегодня мы вообще вспомнили о Новгороде.
